Ну, присоедините меня...(Крым)
---
Для справки цены в Крыму на "недвигу", особенно землю "возле моря" упали за прошлый год в два раза.
Вчера весь вечер наблюдал надрывный срач сочинского пацана на тему вечно "русского крыма"...
Амин.
В течение двух недель в августе 1936 года, когда в Берлине проходили Летние Олимпийские игры, нацистская диктатура Адольфа Гитлера скрывала свой расистский, милитаристский характер. Ослабив антисемитскую программу и планы территориальной экспансии, гитлеровский режим использовал Олимпийские игры, чтобы ослепить многочисленных иностранных гостей и журналистов блеском миролюбивой и терпимой Германии. Отказавшись от предложений бойкотировать Олимпиаду 1936 года, Соединенные Штаты и другие западные демократические государства лишились возможности занять позицию, которая, как утверждали тогда обозреватели, могла остановить Гитлера и поддержать сопротивление нацистской тирании. С окончанием Игр немецкая экспансионистская политика и преследование евреев и других “врагов государства” усилились, достигнув кульминационной точки в период Второй мировой войны и Холокоста.
ЛЕТНИЕ ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ 1936 ГОДА
В 1931 году Международный Олимпийский Комитет выбрал Берлин для проведения Летних Олимпийских игр 1936 года. Этот выбор означал возвращение Германии в мировое сообщество после изоляции, последовавшей за ее поражением в Первой мировой войне.
Два года спустя лидер нацистской партии Адольф Гитлер стал канцлером Германии и быстро превратил хрупкую народную демократию в однопартийную диктатуру, преследующую евреев, цыган, всех политических оппонентов. Нацисты заявили свои права на контроль над всеми аспектами немецкой жизни, включая спорт. Немецкие спортивные образы 30-х годов служили поддержанию мифа “арийского” расового превосходства и физической силы. В скульптуре и других видах искусства немецкие художники идеализировали развитые мышцы спортсменов, их героическую мощь и подчеркивали “арийские” черты лица. Создание скульптур такого рода говорило о том, насколько важным для нацистских властей являлось вкладывание средств в физическую подготовку, предпосланную военной службе.
В апреле 1933 года установка “арийцы только” была введена во все немецкие спортивные организации. “Неарийцы” – евреи или наполивину евреи и цыгане –методично исключались из спортивных организаций и обществ. Немецкая ассоциация бокса изгнала спортсмена-любителя чемпиона Эрика Силига в апреле 1933 года за то, что он был евреем. (Позднее Силиг возобновил свою боксерскую карьеру в Соединенных Штатах.) Другой еврейский спортсмен Дэниел Пренн – завоевавший широчайшее признание теннисист – был удален из немецкой команды “Дэвис Кап”. Гретель Бергманн, прыгунья в высоту международного класса, была выведена из немецкого клуба в 1933 году и из немецкой олимпийской сборной в 1936.
Еврейские спортсмены, исключенные из немецких спортивных клубов, объединялись в самостоятельные еврейские ассоциации, такие как Маккаби и Маген, а также в отдельные импровизированые клубы. Однако еврейские спортивные объединения не могли сравниться с хорошо оснащенными немецкими спортивными организациями. Цыгане, включая боксера Йоханна Рукелье Троллманна, тоже были изгнаны из немецкого спорта.
В качестве благородного жеста, успокаивающего международное мнение, немецкие власти разрешили полуеврейке фехтовальщице Хелене Майер представлять Германию на Олимпийских играх в Берлине. Она выиграла серебряную медаль в женском одиночном разряде и, как и все другие немецкие медалисты, отдала на подиуме нацистский салют. После Олимпиады Майер возвратилась в Соединенные Штаты. Больше никто из еврейских спортсменов не представлял Германию. Тем не менее девять атлетов-евреев, включая Майер и пятерых венгров, завоевали медали на нацистской Олимпиаде. Семеро мужчин-спортсменов еврейской национальности приехали в Берлин из Соединенных Штатов. Также как и некоторые европейские еврееи-участники соревнований, они подвергались давлению со стороны еврейских организаций бойкотировать Игры. Однако эти спортсмены, как многие в то время, не до конца сонавали степень и целенаправленность нацисткого преследования евреев и других групп, поэтому они выбрали участие.
В августе 1936 года во время проведения Летних Олимпийских игр нацистский режим старался скрыть свою преступную расистскую политику. Большиство антиеврейских надписей и знаков временно было снято, и газеты снизили свой жесткий риторический тон. Так гитлеровский режим использовал Олимпийские игры, чтобы представить зарубежным зрителям и журналистам фальшивый образ мирной и терпимой Германии.
В Соединенных Штатах, Великобритании, Франции, Швеции, Чехословакии и Нидерландах началось движение по бойкотированию Берлинской Олимпиады 1936 года. Наиболее интенсивные дебаты по поводу участия в Олимпийских играх 1936 года проходили в Америке, которая традиционно посылала на Игры одну из самых многочисленных команд. Некоторые поборники бойкота поддерживали идею контролимпиад. Одну из самых крупных – Народную Олимпиаду – планировалось провести в 1936 году в Барселоне, Испания. Она была отменена из-за вспыхнувшей в Испании гражданской войны в июле 1936 года, как раз когда тысячи спортсменов уже начали прибывать в Барселону.
Отдельные атлеты-евреи в индивидуальном порядке тоже избрали путь бойкотирования. В Соединенных Штатах некоторые спортсмены и еврейские организации, такие как Американский Еврейский конгресс и Еврейский Рабочий комитет, поддержали бойкот. Однако так как Любительский атлетический союз США в декабре 1935 года проголосовал за участие в Олимпиаде, другие страны заняли такую же позицию, и бойкот потерпел неудачу.
Нацисты провели тщательную подготовительную работу к Летним Олимпийским играм. Был сооружен огромный спортивный комплекс. Олимпийские флаги и флаги со свастикой украшали монументы и дома праздничного и многолюдного Берлина. Большинство туристов не подозревали ни о временно убранных нацистами антиеврейских знаках, ни о полицейской облаве на цыган, санкционированной министром внутренних дел Германии. 16 июля 1936 года около 800 цыган – жителей Берлина и его окрестностей – было арестовано и находилось под наблюдением полиции в специальном лагере Марцан под Берлином. Кроме того нацистские власти позаботились о том, чтобы иностранные гости не узнали о наказаниях, предписанных немецкими антигомосексуальными законами.
В Берлинской Олимпиаде принимали участие сорок девять спортивных команд со всего мира – больше, чем в каждой из предыдущих Олимпиад. Германия выставила самую многочисленную команду – 348 атлетов. Команда Соединенных Штатов была второй по численности – 312 членов, включая 18 афро-американцев. Руководил делегацией Президент Американского Олимпийского комитета Эвери Брендедж. Советский Союз не принимал участие в Берлинских Играх.
Германия искусно рекламировала Олимпиаду, использую красочные плакаты и распространяя печатные издания. Спортивные скульптуры изображали связь между нацистской Германией и античной Грецией, символизируя нацистский расовый миф о том, что высшая немецкая цивилизация по праву является преемником “арийской” культуры классической античности. Такое видение классической античности подчеркивало идеальный “арийский” расовый тип: героический голубоглазый блондин с "ярко выраженными арийскими” чертами лица.
Напряженная пропагандистская работа продолжалась и после окончания Игр, увенчавшись выходом в 1938 году вызвавшего споры фильма “Oлимпиада”, созданного немецким режиссером и сторонницей нацизма Лени Рифеншталь. Она была уполномочена нацистскими властями снять фильм о Летней Олимпиаде 1936 года.
Германия праздновала победу на ХI Олимпиаде. Немецкие спортсмены завоевали наибольшее количество медалей, немецкое гостеприимство и организация получили признание гостей. Многие газетные сообщения вторили репортажу “Нью Йорк Таймс”, отмечавшему, что Игры “вернули Германию в лоно наций” и даже сделали ее “опять более человечной”. Некоторые выразили надежду, что эта мирная перемена сможет продлиться. Только несколько журналистов, таких как Уильям Ширер, понимали, что берлинский блеск был просто фасадом, прятавшим расистский и деспотичный преступный режим.
Как только с отчетами об Играх было покончено, Гитлер активно продолжил претворение в жизнь грандиозных планов немецкой экспансии. Преследование евреев возобновилось. Через два дня после окончания Олимпиады начальник Олимпийской деревни Вольфганг Фюрстнер покончил собой, узнав, что уволен из армии в запас из-за его еврейского происхождения.
Германия напала на Польшу 1 сентября 1939 года. В течение всего трех лет “гостеприимный” и “миролюбивый” организатор Олимпийских игр развязал Вторую мировую войну – конфликт, результатом которого стало бесчисленное уничтожение людей. С окончанием Игр немецкая экспансионистская политика и преследование евреев и других “врагов государства” усилились, достигнув своей кульминации в период Холокоста.
Copyright © United States Holocaust Memorial Museum, Washington, DC
В 1948 году Бернардо также оказался в Марселе. Там он нашел работу на верфи. Однажды майским вечером он очутился в компании воодушевленных молодых людей в припортовом кафе. Вскоре между ними возникло полное взаимопонимание: молодой металлург, истосковавшийся по кристальной чистоте отношений, царивших в революционных кооперативах Барселоны, пришел к убеждению, что израильские киббуцы в Израиле — их естественные преемники. Без всякой связи с еврейством или сионизмом он сел на корабль, везший в Израиль репатриантов, прибыл в Хайфу и прямо оттуда был отправлен под Латрун, где шли ожесточенные бои. В отличие от многих других он остался жив. Сразу же после этого он вступил в киббуц, о котором мечтал весенним вечером во французском порту. Там он встретил избранницу своего сердца. Они поженились, пройдя ускоренную процедуру бракосочетания, проведенную раввином для нескольких пар одновременно. В то время раввины были довольно деликатны, особенно когда предоставляли свои услуги женихам и невестам, и не задавали лишних вопросов.
Вскоре в МВД обнаружили, что была совершена грубая ошибка: Бернардо, который теперь носил имя Дов, вовсе не еврей! И хотя его брак и не был отменен, Дова пригласили на официальную встречу для окончательного выяснения идентичности. За столом в правительственной канцелярии, куда он зашел, сидел чиновник с большой черной кипой на голове. Партия «Мизрахи», контролировавшая тогда МВД, несмотря на религиозно-национальную ориентацию, вела себя в ту пору осторожно и нерешительно. Она еще не осмеливалась выставлять чрезмерные требования как по вопросу о «национальной» территории, так и в том, что касалось «национальной» идентификации.Разговор шел примерно следующим образом:
— Вы не еврей, милостивый государь, — заявил чиновник.
— Я этого никогда и не утверждал, — ответил Дов.
— Необходимо изменить соответствующую запись, — добавил чиновник, как бы между прочим.
— Пожалуйста, нет проблем, — кивнул Дов.
— Кто вы по национальности?
— Я израильтянин, — ответил Дов после некоторого раздумья.
— Этого быть не может, — заявил чиновник.
— Почему?
— Потому что израильской национальности не существует, — простонал представитель МВД. — Где вы родились?
— В Барселоне.
— В таком случае мы запишем, что по национальности вы испанец.
— Но я не испанец! Как каталонец я не хочу, чтобы меня называли испанцем. Среди прочего, именно за это я вместе с отцом сражался в
Чиновник почесал лоб. Историю он не знал, но людей уважал.
— Тогда мы запишем вас каталонцем по национальности.
— Отлично, — бросил Дов.
Таким образом, Израиль стал первым в мире государством, официально признавшим существование «каталонской нации».
— Теперь какова ваша религиозная принадлежность, милостивый государь?
— Я атеист и светский человек.
— Я не могу записать вас атеистом. Государство Израиль не признает такого понятия. Кстати, какой конфессии придерживалась ваша мать?
— Когда я видел ее в последний раз, она еще была католичкой.
— В таком случае я запишу, что вы христианин, — выдохнул с облегчением чиновник.
При всем своем миролюбии Дов начал проявлять признаки раздражения.
— Я не стану носить удостоверение личности, в котором сказано, что я христианин. Это не только противоречит моим убеждениям, но и оскорбляет память моего отца, который, будучи анархистом, сжигал церкви во время гражданской войны.
Чиновник снова почесался, немного поразмышлял и нашел неплохое решение. Дов покинул учреждение, имея при себе синее удостоверение личности, в котором черным по белому было напечатано, что он каталонец не только по национальности, но и по религиозной принадлежности.
"От старинной веры своих предков он отказался по вполне прозаическим причинам. Кончина отца значительно ухудшила экономическое положение матери, поэтому в местной синагоге ей было отведено место в одном из последних рядов молящихся. Снижение социального статуса сопровождалось, как водится, и отдалением от Святой Торы. В традиционных обществах действует железный иерархический закон: уменьшение материального богатства почти наверняка приводит к быстрому испарению символического капитала. Молодой человек твердо решил воспользоваться возрастающим отчуждением и покинул пределы молитвенного дома. Среди молодежи еврейских кварталов больших городов отход от веры был тотальным. Таким образом, Шолек лишился в одночасье и веры, и крыши над головой.
Впрочем, ненадолго. Присоединение к коммунистическому движению, модному в то время, помогло юноше сблизиться с культурно-языковым большинством польского населения. Очень скоро Шолек превратился в революционного активиста. Социалистическая мечта укрепила его дух и захватила воображение. Несмотря на то что ему приходилось исполнять самые простые работы, юноша научился читать и думать о будущем. Таким образом, революционное движение стало для него прибежищем. Оно же довольно скоро привело его в тюрьму по обвинению в подрывной деятельности. Он провел в заключении шесть лет. Хотя Шолек так и не получил аттестата зрелости, его образование существенно пополнилось. Правда, он не осилил «Капитал» Маркса, однако популярные сочинения Фридриха Энгельса и Владимира Ильича Ленина знал превосходно. Шолек, не закончивший обучения в хедере и, вопреки надеждам матери, не попавший в ешиву [6], стал марксистом.
В один из холодных декабрьских дней 1939 года он вместе со своей молодой женой и ее сестрой присоединился к потоку беженцев, рвавшихся на восток, навстречу Красной армии, оккупировавшей половину Польши. Несколькими днями ранее на центральной улице Лодзи у него на глазах были повешены трое евреев — тривиальное хулиганство, совершенное немецкими солдатами, перебравшими пива в одной из окрестных пивных. Мать он с собой не взял. Через много лет он расскажет, что она была стара и слишком слаба. На самом деле ткачихе только что исполнилось пятьдесят. Ее сочли нищей старухой, когда вместе с самыми первыми из обитателей гетто загнали в газовый грузовик, такой медлительный и громоздкий. Это была примитивная технология уничтожения, предшествовавшая куда более эффективным газовым камерам.
Шолек знал, что в советской оккупационной зоне ему необходимо скрывать свое участие в коммунистическом движении. Незадолго до этого Сталин уничтожил польскую коммунистическую элиту. Пересекая новую советско-германскую границу, Шолек вернул себе давно отброшенную самоидентификацию — открытую принадлежность к еврейству. В то время Советский Союз был единственным государством, готовым принимать еврейских беженцев, правда, там почти всех их высылали в азиатскую часть страны. К счастью, Шолек и его жена были отправлены в далекий Узбекистан. Его образованная невестка, владевшая несколькими языками, удостоилась, в отличие от них, невероятной льготы: ей было разрешено остаться в просвещенной Европе, которая, к сожалению, тогда еще не именовалась «иудео-христианской». В 1941 году она попала в руки нацистов и была отправлена под их бдительным присмотром в крематорий.
В 1945 году Шолек и его жена вернулись в Польшу, однако эта страна, уже в отсутствие немецких войск, продолжала вытеснять евреев со своей территории. Шолек, польский коммунист, снова остался без родины (разумеется, если не считать коммунистической идеологии, которая, несмотря на перенесенные тяготы, по-прежнему была для него духовным пристанищем). Вместе с женой и двумя малолетними детьми, абсолютно нищий, он оказался в лагере для перемещенных лиц, расположенном в высоких горах Баварии. Там он встретил одного из своих братьев, который, в отличие от него, был пламенным сионистом и ненавидел коммунизм. Ироничная ухмылка истории: брат Шолека, сионист, получил право на въезд в Монреаль и прожил там до конца своих дней, в то время как сам Шолек и его небольшая семья были переправлены Еврейским агентством (Сохнутом) в Марсель, а оттуда в конце 1948 года отплыли в Хайфу.
"