Оборона Севастополя с суши (1941-1942 гг). Часть 1.

Начнем с середины, чтобы лучше было понятно начало.
"

Еще в начале июля (1941), когда обозначился отход войск Южного
фронта за Днестр, Военный совет Черноморского флота обязал начальника
гарнизона Севастополя генерал-майора П. А. Моргунова немедленно
приступить к оборудованию намеченного ранее главного рубежа сухопутной
обороны базы. На командование и штаб береговой обороны было возложено
общее и оперативно-тактическое руководство строительством, а на
инженерный отдел флота во главе с военинженером 1 ранга В. Г.
Парамоновым — инженерно-техническое руководство. С 3 июля начались
работы по строительству фортификационных сооружений на главном рубеже в
5–8 км от Севастополя по линии: высота 145,1 — высота 74,0 — восточные
скаты Сапун-горы — Сахарная головка — южные и восточные скаты высоты
120,1 — западные скаты Камышловского оврага — отм. 71,9 — южные и
западные скаты оврага Барак — далее по р. Кача до горы Тюльку-Оба.^[54]

5 июля приказом командующего Черноморским флотом была
назначена новая рекогносцировочная комиссия под председательством
генерал-майора П. А. Моргунова по выбору второго — тылового — рубежа
сухопутной обороны главной базы. На этот раз комиссия закончила работу
очень быстро, 7 июля акт о выборе рубежа обороны был утвержден Военным
советом флота, и сразу же началось его строительство. Рубеж возводился в
2–3 км от города по линии: бухта Стрелецкая — х. Коммуна — высота 60,5 —
Английское кладбище — высота 77,4 — английский редут Виктория — гора
Суздальская — высота 67,7 — балка Графская — ст. Мекензиевы Горы —
высота 42,7 — высота 36,1 — устье р. Бельбек.^[55]

В связи с нарастанием угрозы вторжения противника в
Крым с суши Военный совет Черноморского флота принял в сентябре решение
усилить сухопутную оборону Севастополя, создав в 12–15 км от города
передовой оборонительный рубеж. В результате рекогносцировки было решено
соорудить его по линии: д. Камары — д. Чоргунь — д. Шули — с.
Черкез-Кермен — д. Дуванкой — гора Азис-Оба — д. Аранчи и севернее по
возвышенности — до уреза моря в 1,5 км севернее р. Качи. 20 сентября акт
комиссии был утвержден Военным советом Черноморского флота,
и немедленно приступили к строительству рубежа.^[56]

К строительным работам ежедневно привлекалось около 1500 человек из частей гарнизона и до 3000 человек местного населения.^[57] Огромную работу по мобилизации трудящихся на

оборонное строительство провели лично первый секретарь Севастопольского
горкома партии Б. А. Борисов и председатель горисполкома В. П. Ефремов.
Большую помощь в сооружении оборонительных рубежей оказал заместитель
командующего Одесским оборонительным районом по инженерным войскам Герой
Советского Союза генерал А. Ф. Хренов, который приезжал в Севастополь в
сентябре — октябре и дал много ценных советов и указаний. В результате
напряженного труда воинов гарнизона и трудящихся города к началу боев за
Севастополь сооружение главного и тылового рубежей было в основном
закончено. Завершить оборудование передового рубежа не удалось. Однако
на нем успели возвести самостоятельные опорные пункты на главных
танкоопасных направлениях — Чоргуньском (Чоргунь — Камары), закрывавшем
выход из Сухой речки через Ялтинское шоссе в Золотую долину, а также из
балок, прилегающих к селениям Верхний и Нижний Чоргунь, в Инкерманскую
долину; Черкез-Керменском (Черкез-Кермен — Шули), преграждавшем выходы
из горных долин и балок, прилегающих к этим селениям, в долину
Кара-Коба, Инкерманскую долину и на Мекензиевы горы; Дуванкойском
(Дуванкой — Заланкой), перерезавшем железную дорогу и Симферопольское
шоссе и закрывавшем выход в Бельбекскую долину и на Мекензиевы горы;
Аранчинском (Аранчи — Мамашай), прикрывавшем Севастополь от удара с
севера по Евпаторийской дороге.^[58]

Большой объем работ выполнили: строительство № 1(начальник военинженер 1 ранга И. В. Саенко, главный инженер военинженер 1 ранга С. И. Кангун), бетонный завод (начальник С. М. Афонин), мехстройзавод (начальник Д. Н. Эфрус), а также 178-й отдельный инженерный батальон ЧФ, местный Севастопольский отдельный саперный батальон береговой обороны и 95-й отдельный строительный батальон.

Непосредственное руководство работами на рубежах и позициях осуществляли офицеры инженерного отдела флота и инженерного отделения штаба береговой обороны: И. В. Панов, А. Н. Прокопович, Н. Л.Королев, И. А. Лебедь, С. А. Железнов, П. И. Бухаров, И. В. Коломин, Е.Л. Хныкин, А.Беляев, И. В. Басов, Я. К. Балицкий, В. В. Игнатьев, Я. Л.Гуревич, Д. М. Шелест, Л. В. Зубарев, А. В. Прокопьев и др.

К началу боев за Севастополь на трех сухопутных рубежах было построено 75 артиллерийских дотов, 232 пулеметных дота и дзота, противотанковый ров длиной 32,5 км; установлено 9576 противотанковых и противопехотных мин, произведено много других инженерных работ.^[59] (Более подробно см.: Приложения № 3, 4). Рубежи сыграли важную роль в срыве планов противника овладеть Севастополем с ходу."

На памятнике выбиты наименования частей, принявших участие в инженерном оборудовании оборонительных сооржуений в 1941 году.

"Черноморский флот
Инженерный отдел ЧФ
Инженерные службы береговой обороны и ВВС
Военное-морское строительство №1
Мехстройзавод
Полигон железобетонных изделий
178 отдельный инженерный батальон
95 отдельный строительный батальон
5 и 9 отдельные аэродромные строительные роты
Отдельная железнодорожная рота"

Сам памятник дает 3D картину рубежей обороны Севастополя.


Выводы:
1. В приведенном варианте все более или менее пристойно, хотя признаются "отдельные недостатки". По характерным рукоблудным местам - середина 70-х годов.

2. Отмечается, однако, что одновременно велись работы на трех рубежах силами двух саперных батальонов и двух аэродромных рот (всего 1500 человек). Это - ничтожно мало для сооружения с нуля таких укреплений. Как результат, передовой рубеж обороны, включавший основной источник водоснабжения, не был завершен к концу октября 1941 года, когда нужда в нем появились.

В след. части - какую именно угрозу собирались отражать на "Тыловом" Р.О. и "Основном" Р.О. в июле-сентябре 1941 года.

Оборона Севастополя с суши (1941-1942 гг). Часть 2.

"...Генерал П. А. Моргунов пишет: «Поскольку обстановка на фронте в первую же неделю войны сложилась неблагоприятно для наших войск, возникла угроза воздушного или морского десанта на территорию Крыма. Об этом Военный совет Черноморского флота неоднократно предупреждался из Москвы».^[43] Получается, что только Москва ориентировала Военный совет Черноморского флота на противодесантную оборону полуострова, а это не соответствует действительности. П. А. Моргунов явно многое не договаривает, и жаль, что не уточняет, кого имел в виду «из Москвы».
Документы свидетельствуют, что Ставка «неоднократных» указаний не давала. Что же касается наркома ВМФ, то он в первые два дня войны поставил перед Черноморским флотом в основном наступательные задачи.^[44] И только 14 июля он дал новые указания — «основной
задачей флота на ближайшие дни считать оборону побережья. К чему быть готовым, максимум усилив разведку».^[45]

Если нарком ВМФ через три недели, а не в первую неделю войны главной задачей перед Черноморским флотом поставил оборону побережья и притом «на ближайшие дни», естественно возникает вопрос: чем это было вызвано? Ответить на этот вопрос трудности не представляет.
Дело в том, что Москва, в первую очередь разведуправление и нарком ВМФ, информировалась о положении на Черноморском театре командованием Черноморского флота, которое допускало переоценку сил и возможностей противника, тем самым дезинформируя высшее руководство ВМФ. Так, например, 2 июля командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С.Октябрьский в донесении НК ВМФ докладывал: «Сейчас точно установлено, что на Черноморском театре у наших военно-морских баз работает минимум 10–12 подводных лодок противника».^[46] Фактически же до лета 1942 г. противник имел на Черноморском театре одну-единственную румынскую подводную лодку «Дельфинул», которая свой первый поход на наши коммуникации совершила только в период с 10 по 20 июля 1941 г. и то безрезультатно.

Получая ежедневные донесения от разведотдела флота,штаба Дунайской военной флотилии, а они, как выясняется, нередко было неправдивыми, Военный совет Черноморского флота пришел к выводу, что противник готовит крупную десантную морскую операцию, вероятно, на побережье Кавказа. О чем было доложено наркому ВМФ. Исходя из этого, основной состав боевых кораблей был перебазирован в порты Кавказа, в районе Новороссийска и Туапсе поставлены минные поля. Высшее командование ВМФ распорядилось срочно оборудовать аэродромы в Анапе и Сухуми, перебросить туда две бомбардировочные авиаэскадрильи из Крыма.

7 июля 1941 г. командование Черноморским флотом получило донесение из штаба Дунайской флотилии, в котором указывалось, что 5–6 июля из портов Болгарии и Румынии вышло 37 транспортов с войсками. Военный совет флота немедленно сообщил об этом в Москву, предупредил штабы приморских военных округов и 9-го стрелкового корпуса в Крыму.^[47]
О степени напряженности в связи с ожидаемым десантом свидетельствует тот факт, что 8 июля береговые части 157-й стрелковой дивизии Северо-Кавказского военного округа обстреляли теплоход «Громов», шедший из Туапсе в Новороссийск.

Вероятным местом высадки стали считать Крым или район побережья у г. Одессы. 13 июля Ф. С. Октябрьский и член Военного совета Черноморского флота Н. М. Кулаков сообщили командующему Южным фронтом генералу И. В. Тюленеву, командиру Одесского военного округа генералу Н.Е. Чибисову, командиру 9-го стрелкового корпуса генералу П. И. Батову о возможности проведения противником десантной операции с моря и рекомендовали усилить оборонительные работы на побережье.^[48]
Бывший командир 9-го стрелкового корпуса П. И. Батов передает содержание адресованного ему письма адмирала Флота Советского Союза И. С. Исакова: «У немцев не было реальных возможностей для высадки (тоннажа, прикрытия, поддержки с моря), даже если бы они смогли выделить в десант две-три дивизия… Но, как видно, все были заражены психозом десанта, причем морского. Такие настроения должен был первым ликвидировать Черноморский флот».^[49] И. С. Исаков совершенно прав, но этого не произошло.

Военный совет Черноморского флота стоял на своем и продолжал навязывать мысль о десанте наркому ВМФ, штабам приморских военных округов и 9-го стрелкового корпуса.

П. И. Батов по этому поводу пишет: «У меня сохранились выписки из разведывательных и других штабных документов. Чего тут только нет… 27 июня: итальянский флот проследовал через Дарданеллы в Черное море для высадки десанта в Одессе и Севастополе. 28 июня: подтверждается наличие в Констанце 150 десантных катеров. В первой половине июля то же самое — из района Констанца, Тульча, с аэродромов Румынии можно со дня на день ждать десантов, как морских, так и воздушных… 13 июля мы в штабе 9-го корпуса получили следующую телеграмму вице-адмирала Октябрьского: „Учитывая наличие транспортов с войсками на Дунае на участке Тульча — Сулин, для срыва операции ежедневно с 7 июля авиацией Черноморского флота бью по транспортам… Считаю необходимым усилить оборонительные работы на побережье фугасами, проволокой“».^[50]
Обо всем этом по различным каналам информировалась Ставка. Вероятно, поэтому она ориентировала 51-ю армию на противодесантную оборону, хотя это и было ошибкой. Опасность надвигалась со стороны сухопутных сил противника с севера полуострова, а армии предписывалось разрывать силы на оборону побережья и различных районов полуострова, особенно предгорных, от воздушного десанта. Силы армии оказались рассредоточенными по всему полуострову, а на главном направлении, откуда исходила угроза противника — на Перекопском перешейке, — занимала позиции только одна 156-я стрелковая дивизия. Она не смогла сдержать натиск превосходящих сил врага.

В-третьих, Военный совет 51-й армии, в первую очередь ее командарм, также допустил ошибку. Он шаблонно придерживался директивы Ставки и не проявил никакой инициативы, чтобы изложить Генштабу или Ставке свою точку зрения на изменившуюся обстановку в Крыму и на необходимость сосредоточения основных сил армии в северной части полуострова.
"
Выводы:

1. Неадекватность командования ЧФ в первые месяцы войны дезориентировало Ставку о степени угрозы нападения противника путем высадки морских и воздушных десантов. В войсках, охранявших побережье царил настоящий психоз.

2. Под совершенно бредовые и ничем не оправданные "разведдонесения" ЧФ выделялись значительные силы и средств вплоть до перевода кораблей в порты Кавказа и авиационных полков. По сути - в противоположную сторону от возможных направлений ударов противника. Напомню, что это первые числа июля 1941 года. А речь шла о Сухуми и Туапсе...Мне это больше напоминает попытку к бегству от линии фронта. Ни один из командиров кораблей,  авиаполков задейстованных в этих герочисеких операциях ни разу не обмолвился как они воевали в июле 1941 года в Сухуми или Туапсе. Стыдно - уже хорошо!

3. Рубежи обороны в июле-сентябре1941года вокруг Севастополя создались только для отражения воздушных и морских десантов, с учетом специфики их действий (кратковременность, малая численность). Никто не ожидал уведеть на подступах к городу 11-ю немецкую армию. Никто не собирался защищать Севастополь до 3 ноября 1941 года. Два батальона "смертников" (курсанты военно-морского училища и матросы с кораблей) выполняли роль арьергарда для обеспечения эвакуации из Севастополя советских, партийных и медицинских учреждений.

Ни в одном из перечитанном мной сегодня источниках никто даже не обмолвился, что не только военно-морской госпиталь в полном составе, но и все медчасти гарнизона были погружены на "Армению" и отправлены на Кавказ. Теплоход, забрал больных из санатория в Ялте, был потоплен немецким торпедоносцем в районе м. Сарыч. По некоторым данным его отозвали обратно в Севатополь. Но авиационного прикрытия не обеспечили.

Т.е. начало обороны Севастополь встретил пустыми стенами госпиталя - без санитарных частей.   

Оборона Севастополя (1941-1942 гг). Часть 3.

Чтобы понять, почему было допущено такое число трагических ошибок, необходимо теперь посмотреть к какой войне готовились.
"Начавшаяся вторая мировая война и военные действия в Европе 1939–1940 гг. убедительно доказывали, что гитлеровские войска широко применяли высадку воздушных и морских десантов для захвата крупных городов, островов и прибрежных районов. Учитывая это, народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов 16 декабря 1940 г. отдал приказ «О мерах по сухопутной и противодесантной обороне на морских театрах». Приказ требовал от командующих флотами срочного проведения оперативно-тактических и инженерных рекогносцировок на местности и составления генеральных планов на строительство сухопутной и противодесантной обороны военно-морских баз и побережья. В приказе и приложенной к нему инструкции давались соответствующие рекомендации.^[8]
Приказом командующего Черноморским флотом 3 февраля 1941 г. была назначена рекогносцировочная комиссия по выбору сухопутного рубежа обороны в районе главной базы под председательством генерал-майора П. А. Моргунова.^[9] Нельзя не отметить, что приказ о создании рекогносцировочной комиссии, отданный почти через два месяца после приказа наркома, не содержал никакого оперативно-тактического задания (решения) по выбору сухопутного рубежа и позиций, равно как и указаний о составе сил и боевых средств, предназначаемых для его обороны. Тем не менее комиссия закончила свою работу до начала Великой Отечественной войны. В ее акте от 27 мая 1941 г. были определены участки строительства дотов, дзотов, окопов, убежищ, командных пунктов и соответствующих заграждений, а также системы маскировки, водо- и электроснабжения главного рубежа обороны.^[10]

В конце февраля 1941 г. Военный совет Черноморского флота поставил перед командованием береговой обороны задачу по отработке организации обороны Севастополя с суши для отражения морских и воздушных десантов противника с привлечением частей береговой обороны, различных сил и средств гарнизона Севастополя.

В марте 1941 г. Черноморский флот и Киевский Особый военный округ провели в районе Севастополя совместное двустороннее учение по отражению крупного воздушного десанта, высаживаемого в тылу главной базы для захвата ее с суши. Учение показало недостаточную
подготовку штаба флота и частей Севастопольского гарнизона. На основании опыта учения было составлено специальное наставление по борьбе с воздушным десантом и обороне главной базы с суши.

Приказом командующего Черноморским флотом от 27 мая 1941 г. было введено в действие «Наставление по организации сухопутной и противовоздушно-десантной обороны главной базы флота». Этим же приказом был утвержден акт рекогносцировочной комиссии по выбору оборонительного рубежа.^[11] «Наставление…» предусматривало создание трех секторов обороны, Севастопольского городского и Балаклавского боевых участков.

Их коменданты замыкались на коменданта береговой обороны главной базы — непосредственного руководителя сухопутной, береговой и противовоздушно-десантной обороны главной базы флота. К обороне привлекались все части гарнизона.

В напряженные июньские дни 1941 г. в северо-западном районе Черного моря проводилось большое двустороннее учение сил флота и войск Одесского военного округа. Задачей учения была отработка действий войск и флота по высадке и отражению морского десанта.

На флот прибыл заместитель народного комиссара ВМФ, начальник Главного морского штаба адмирал И. С. Исаков. Перед началом учения он выступил на совещании руководящего состава флота и сообщил о концентрации немецких войск около наших границ. Все силы флота во время учения, сказал он, должны быть готовы к практическому использованию оружия, так как нет полной гарантии, что обстановка не помешает выполнить план намеченного учения.^[12]

Учение закончилось благополучно, и 19–20 июня 1941 г. корабли стали сосредоточиваться на главной базе. Однако флот не перешел на повседневную готовность № 3, а оставался, согласно указаниям наркома ВМФ, в состоянии повышенной оперативной готовности № 2. Корабли и
военные объекты продолжали соблюдать светомаскировку, в городе же затемнение было отменено."
-----
Силы ВМФ имели в отличие от сухопутных сил три степени "БГ", 19-го июня 1941 года, как и все остальные флоты, ЧФ сел на БГ-2, могу даже время назвать - 09.00 утра по Москве.

До этого, все "мероприятия" были похожи, как и многое на флоте тех времен, на командно-штабные игры: определялись "участки для строительства", писались приказы, организовывались комиссии и т.п., но к обороне это не имело никакого отношения.

Со слов очевидцев (до войны) отрабатывались задачи стрельб по береговым и морским целям, торпедные атаки по крупным кораблям противника, десантные операции на побрежье, занятое противником.

Грянула война. Первая же операция (25-26 июня 1941) показала ужасающий уровень неподготовленности сил и средств ЧФ. При маневрировании один эсминец, только выйдя из базы, -  потерялся в темноте, другой уже в Северной бухте решил "раскрыть параваны" (минные тралы) и запутался в них - в операции практически не участвовал. Два лидера миноносцев, потеряв ориентацию в районе Одессы, вынуждены были увеличить ход до маскимального и в районе о.Змеиный потеряли три из четырех параванов - они просто оторвались. На мином поле противника оказались без противоминных средств. Куда они стреляли в районе порта Констанца - до сих пор никто не знает...Доложили, что все разнесли. На "том конце" - об этом ничего не знают.
Из двух эскадрилий авиационного сопровождения операции взлетели всего два "СБ", один из потерялся и упал в море, другой вернулся из-за неисправности.
Один из лидеров при отходе получил торпеду "между трубами" от своей же подводной лодки, перепутавшей его силуэт с румынским эсминцем. Как выяснилось, до настоящего времени, даже морские офицеры, прослужившие на флоте по 30 лет после войны не знали, что два румынских эсминца, переданных ЧФ по репарациям после войны, были близнецами-братьями лидеров "Москва" и "Харьков", т.к. их строили итальянцы на одной и той же верфи.

По всем меркам военного времени за такую подготовку набеговой операции на Констанцу, как минимум, "до выяснений обстоятельств" командующего флотом должны были отстранить от занимаемой должности...дальше было еще хуже. Но по доктрине на время войны товарища Сталина нужно было "беречь" адмиралов и генералов.
Один, вице-адмирал Октябрьский, был казначеем партии с 1918 года - лицо неприкосновенное,  другой, бывший командир старого крейсера (стаж - один год), вовремя лизнувший зад товарища Сталина на съезде партии - был Нарком флота. Так они друг друга всю войну и "прикрывали".